Розовые белки
Бултыхаются в глазницах,
Как Офелия в них зрачки
Пытаются утопиться.
Мысли одрябли
В голове подпертой рукой,
Единственное, что знаю, вряд ли,
В ней можно найти покой.
Мажется дождь по засаленным стёклам,
По отпечаткам горячего лба,
Кажется, я бы покорно и слёг там,
с другой стороны окна.
Лёг бы на прутьях горки ракеты
И улетел на лет двадцать назад,
Туда, где бегают дети атлеты,
Где каждый немного пернат.
Я тоже летаю, будто сапсан, правда, в теле улитки,
Мечтательно, с еле заметной придурковатой улыбкой.
Сквозь облака кумара, серый от комнатного загара,
Ползу измождённый вирусом Эпштейна-барра.
Пусть всегда было солнце,
Пусть всегда было небо,
Жаль всегда было ясно,
Что всегда не сейчас.
Светлое, светлое, светлое завтра
Через две ночи снова будет вчера.
Когда, когда, когда я успел опоздать навсегда.
Пусть всегда было солнце,
Пусть всегда было небо,
Жаль всегда было ясно,
Что всегда не сейчас.
Светлое, светлое, светлое завтра
Через две ночи снова будет вчера.
Когда, когда, когда я успел опоздать навсегда.
Розовые белки в объятьях век
Ещё один глоток и имя моё имярек.
Слышу, как цокает к выходу на каблуках обиженка время,
Так обычно уходит любовница жизнь от унылого безвременья.
Ну и ладно, продолжу прокручивать слайды в своём фильмоскопе,
Белый как мел и печальный, как госпиталь.
И буду дальше завывать грустные песни сутулой собаке судьбе,
Ведь где мне нету равных, так это в жалости к самому себе.
Пусть всегда было солнце,
Пусть всегда было небо,
Жаль всегда было ясно,
Что всегда не сейчас.
Светлое, светлое, светлое завтра
Через две ночи снова будет вчера.
Когда, когда, когда я успел опоздать навсегда.
Пусть всегда было солнце,
Пусть всегда было небо,
Жаль всегда было ясно,
Что всегда не сейчас.
Светлое, светлое, светлое завтра
Через две ночи снова будет вчера.
Когда, когда, когда я успел опоздать навсегда.
